Непревзойденный «Гамлет» на двинской сцене

Все Гамлеты проходят чередой Перед моим усталым зреньем… Который лучше? Как решить самой? Пусть нас рассудят Знание и Время. 55 лет назад, 29 мая 1954 года, «Гамлет» шагнул в историю с даугавпилсской сцены, и оставил неизгладимый след в душах зрителей. Благодаря какой большой беде город получил этот роскошный подарок судьбы! Как все в этом мире переплетено и перепутано. Три человека, случайно встретившись за колючей проволокой «Волголага», дали себе клятву поставить «Гамлета», где в основе будет поэтический перевод Анны Радловой, режиссура — Сергея Радлова, а Василий Яковлев сыграет Гамлета. И заговорщики дружно взялись за дело. Шекспировед Анна Радлова еще и еще раз сверяла каждую букву, каждое слово перевода с текстом самого Шекспира, стараясь не потерять ни одного смыслового оборота, ни единой паузы в шекспировских речах. Режиссер, всемирно известный своими постановками любимого драматурга, следуя указаниям жены, скрупулезно передавал актеру свой опыт, лепил, ваял свою скульптуру одному ему ведомыми приемами. И балагур, весельчак и острослов (за то и поплатился) Вася Яковлев, следуя за режиссером, внимая ему, становился тем, кого хотел в нем увидеть Радлов. Ученик Станиславского, мхатовец Яковлев был настолько пластичен в умелых руках режиссера, что отвечал мгновенно на едва заметный посыл творца. Это были две половинки целого — настолько плодотворно актер постигал и воплощал идеи ведущего. Но… от инфаркта умирает Анна Дмитриевна, ее хоронят где-то возле лагеря, не позволив мужу даже следовать за гробом, самого Радлова вынимают из петли соседи по бараку, и мечта трех заговорщиков надолго уходит в небытие. Надолго. Но не навсегда. ... В небольшом Даугавпилсе свои проблемы — нет хорошего, сильного режиссера. После отъезда Рощина театральное дело как бы слегка пошатнулось, интерес зрителей к театру чуть притушился. Лучшего администратора посылают в Москву на биржу — подыскать подходящую кандидатуру. И любезный Александр Егоров едет в столицу. Ведь театр наш официально признан лучшим провинциальным коллективом и марку терять не хочется. На бирже Егорову говорят: — Ну, нету свободных хороших режиссеров. Вот есть — не хотите ли — только один репрессированный. Будете брать? И Александр Иванович рискнул — привез в Даугавпилс Радлова. А Радлову было все равно куда, в больших городах селиться репрессированным запрещалось, но все же Прибалтика лучше, так как ближе к любимому Питеру. Да и в Риге работает ученик Радлова Владимир Чобур, не побоявшийся вести с опальным мастером переписку. Запутанно выглядит история появления здесь Яковлева и Старжинской. То ли Радлов их тут обнаружил, то ли сам их сюда вызвал из Щербаковского драмтеатра, куда их определили после отсидки. Но двое из оставшихся в живых заговорщиков соединились в одной точке и высекли искру, которая полыхнула прекрасным спектаклем. Приступить к «Гамлету» сразу не удалось. Сначала Радлов должен был поставить политически выдержанный и надежный спектакль лауреата сталинской премии Я. Галана «Любовь на рассвете». Пьеса получилось живой и задевающей струны зрительских душ. Жена Галана, бывшая на премьере, сказала, что актриса Радченко стала лучшей Варварой из всех прежде ею виденных. Потом последовала веселая комедия-водевиль «Где эта улица, где этот дом?», ставшая лебединой песней для актрисы Ольги Скибинской. Радлов, показав свои режиссерские возможности, уже понемногу подбирал народ для «Гамлета», присматривался к актерам, кто на что способен, равно как и народ присматривался к режиссеру. Никто о заговоре и целях Радлова, кроме Яковлева, не подозревал. Итак, ставится один проходной спектакль «Брак по дружбе», который Радлов ставил ради актрисы Изюминой, он был данью текучке, мастеру скорее хотелось приступить к той заветной мечте, ради которой он и жил последние годы. Но вот все формальности соблюдены и в план включена постановка «Гамлета». Можно начинать грандиозную работу над любимым детищем. Хотя срок ей отведен очень короткий. В письме Вере Храмниковой, завлиту нынешнего театра, участник того спектакля актер Лева Брухис с придыханием и восторгом повествует о работе с мудрым ваятелем. Читка за столом. Каждый должен представить себе человека, которым он станет в спектакле. Радлов тихим, приятным голосом повествует об эпохе Гамлета, о костюмах и придворном этикете, подпускает анекдоты и смешные случаи из той среды, говор людей и нелепости, происходящие из века в век с нерасторопными и восторженными душами, то есть, он так живописал для каждого актера атмосферу быта, куда они все должны были погрузиться, чтобы понять свои собственные поступки, свое отношение, наконец, к самому Гамлету, который явился сюда карающим мечом — неладно что-то в Датском королевстве, зло совершилось под пологом царской власти, корона захвачена не тем, кому предназначалась, хитростью и предательством, а не наследуя. Тень отца взывает к отмщению. И Гамлет, душой чистый, чтобы покарать зло, сам должен впустить зло в свою душу, чтоб пресечь предательство окружающего мира. «Я должен быть жесток, чтоб добрым быть» И растапливая лед отчуждения ненавязчиво и с доверием к каждому из сидящих, Радлов сеял в души исполнителей осознание стиля, характера и образа действий, он не сообщал: ты должен быть таким-то. Он их воспитывал такими. Смотрит репетицию, не поправляет, не кричит. Нашли свое — оставьте. Снова смешной разговор, легкий, казалось, ни к чему не обязывающий. Снова рассказы, примеры, исторические справки, да все так достоверно, понятно, словно это он, Радлов, оставшись в живых изо всего Гамлетова окружения, свидетельствует актерам — да, вот, ребята, как это было и жутко и весело, и все на моих глазах, и при моем непосредственном участии. Имеющий уши да услышит, имеющий глаза да узрит, имеющий душу да проживет пережитое другим, как свою собственную боль. Так работал с актерами Радлов, так рождался на маленькой сцене великий спектакль великого мастера. И, конечно же не все, далеко не все смогли подхватить и воплотить бесценные крупицы знаний, те бриллианты души, что щедро рассыпал перед ними Сергей Эрнестович. Да это и не столь важно. Неладно в Датском королевстве и даже ошибочное, бездейственное поведение окружающих играло на Гамлета — а разве и в жизни не видим мы, как одиноки Гамлеты, как трусливо ожидают друзья — а вдруг все как-нибудь эдак само поутрясется, как комикующие Полонии, приплясывая и с ужимками, попадают в свои же ловушки как предназначенные кому-то кем-то Офелии бездарно, бесплодно гибнут, не оставляя даже дымного следа своего бессмысленного бытия? Гамлет — сверкающий клинок возмездия. И если суждено ему карать за предательство, то он карает, но, совершив акт правосудия, сам платит за него собственной жизнью.

«Пусть будет так, Горацио — я мертв, А ты живешь, так расскажи правдиво Все обо мне и о моих делах Всем, кто захочет знать».