Хлыстом по чувствам
В постановке Музыкального театра «Укрощение строптивой»Балет «Укрощение строптивой» впервые был поставлен в 1996 году. Но из-за ремонта здания он надолго выпал из репертуара Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. Теперь танцевальную комедию, поставленную по шекспировской пьесе, решили восстановить. Тем более что есть повод: 18 февраля, дата премьеры — это еще и день рождения хореографа спектакля Дмитрия Брянцева, трагически погибшего несколько лет назад.
Музыку к «Укрощению» написал современный композитор Михаил Броннер, и она никому не покажется чересчур сложной. Действие происходит именно в ту эпоху, которую драматург и описывал — то есть где-то в XVI веке. Спектакль пестро раскрашен: во всяком случае, в ярких одеждах персонажей имеются все цвета радуги. А сокращение списка героев (у Катарины здесь нет ни сестры Бьянки, ни уважаемого папаши, замученного капризами дочки) не повлияло на буйство театральных эмоций: два часа этого балета наполнены разного рода пластическими шутками и соленым плотским юмором.
Идею постановки Брянцев, как он сам признавался, обдумывал много лет. Во всяком случае, знаменитый, многократно описанный критиками хлыст, с которым Петруччо в спектакле не расстается, был куплен загодя — на гастролях в Индии. Вот и теперь, анонсируя балет, все, конечно, напишут о хлысте, но мало кто вспомнит, что в финале строптивица подчиняется ласке, а не таске, а брутальный с виду герой берет героиню не насилием, а нежным, как оказалось, сердцем.
На самом деле Брянцев поставил спектакль не о чьем-то укрощении, а о любви. Просто мужчина тут — заядлый охотник, всю дорогу не расстающийся с собаками (бутафорскими). А его стегающее орудие — видимо, полевая привычка, перенесенная в жизнь. Кстати, привычка эта может служить и метафорой: ведь и в пьесе Петруччо — в определенном смысле охотник, только за удачей и женщиной. Катарина в спектакле Музыкального театра поначалу вполне стервозна, как и описывал драматург. У этой особы, которой действительно палец в рот не клади, тяжелая, с пятки, походка, сутулая спина, кислое лицо и скрюченные хищные пальцы, готовые вцепиться в чью-нибудь ненавистную физиономию. Зато потом, когда отношения с мужем наладятся, у преобразившейся девицы появятся и классическая лексика танца, и улыбка примы-балерины.
Но замысел Брянцева куда шире пересказа хрестоматийной истории. Во-первых, налицо достижение хореографа, которым он весьма гордился, — создание шуточного «театра поющего танцора»: кордебалет в сцене серенады под окном Катарины дружно и громко кричит. Во-вторых, постановщик замахнулся на «Вильяма нашего Шекспира», чтобы выявить вечное противостояние полов. Зрителям дают знать, что перед ними — гендерная картина вселенского масштаба. Тому свидетель — мизансцена, в которой Петруччо, наступая на Катарину, ведет за собой разъяренную мужскую ораву, а дама тоже прет вперед, соответственно, возглавляя толпу женщин. И становится ясно, что это не просто спектакль, а вклад в дискуссию о равенстве полов. Майя Крылова
|
