Григорович попал в переделку

На сцене Большого театра капитально возродили «Ромео и Джульетту»

Юрий Григорович возглавлял балет Большого театра более тридцати лет — с 1964 по 1995 годы. За это время он настолько радикально изменил репертуар труппы, что во всем мире ее воспринимали авторским театром Григоровича — таким же, как былиNew York City BalletБаланчина, «Балет ХХ века» Мориса Бежара, Гамбургский балет Джона Ноймайера и наш Театр балета Бориса Эйфмана. Но в середине 1990-х Большой театр приступил к осуществлению сложнейшего проекта по смене курса. Вслед за другими крупнейшими театрами мира он начал ориентироваться на универсализм. В Москве впервые были поставлены балеты Баланчина и Роббинса, с коллективом работали Ролан Пети и Джон Ноймайер, целая обойма оригинальных спектаклей была создана Алексеем Ратманским, он же в годы руководства труппой пригласил на постановку молодых хореографов Кристофера Уилдона, Юрия Посохова, Раду Поклитару. В этом разнообразии балеты Григоровича никуда не исчезали, однако их место в афише сократилось пропорционально репертуарным новинкам.

Но интерес к советскому прошлому поднял новую волну спроса и на советский балет. В то время как Мариинский театр оживляет практически утраченные балеты Леонида Якобсона, Большой пополняет афишу артефактами от Григоровича. В его редакции идут классические «Жизель», «Баядерка», «Спящая красавица», «Раймонда», авторские варианты «Лебединого озера» и «Щелкунчика», оригинальные «Спартак», «Легенда о любви» и «Золотой век». Теперь настало время «Ромео и Джульетты».

Несмотря на долгое отсутствие в репертуаре Большого театра, этот спектакль хорошо известен по постановке в «Кремлевском балете» с незабываемой Джульеттой — Натальей Балахничевой, идет он и в других российских театрах. Единственный из балетов Григоровича, изначально созданный по заказу зарубежной компании, —Opera National de Paris(это была вершина международного признания хореографа), он много и неоднократно переделывался. И первый раз — при переносе в Большой через год после парижской премьеры, когда из камерного двухактного спектакля, которые любили французы, стал трехактным, габаритами сравнявшись с традиционными балетами Григоровича. Все оправдывал масштаб исполнителей — Наталии Бессмертновой и Александра Богатырева, Надежды Павловой и Вячеслава Гордеева, Людмилы Семеняки и Ирека Мухамедова, Александра Годунова, и кордебалета, вышколенного на ансамблях «Легенды о любви» и «Спартака».

В том промежутке, что отделяют нынешнее капитальное возобновление от предыдущей жизни спектакля, Большой театр успел вспомнить гигантскую предвоенную постановку «Ромео и Джульетты» Леонида Лавровского, сегодня сталинской высоткой возвышающуюся над остальными балетными версиями Шекспира, и окунуться в ледяной постмодернизм решения Деклана Доннеллана и Раду Поклитару, когда герои босиком прыгали по гигантской кровати, а нож в руку Джульетты вкладывал кордебалет. Теперь же Юрий Григорович предложил Большому театру промежуточный вариант, основательно сократив и переделав свой спектакль. Вместе с хореографией артистам предстоит освоить и тот имперский стиль, символом которого он являлся тридцать лет назад. Анна Галайда