Гамлет XX века

28 марта — день рождения великого русского актера Иннокентия Смоктуновского. «Гений и злодейство — две вещи несовместные». Памятные слова из «Моцарта и Сальери» Пушкина. Обычно их считают прекраснодушным идеализмом. Или по крайней мере данью той гармонической картине мира, которой был верен Моцарт. Суровая действительность вроде бы и в самом деле полна примеров, когда «две вещи несовместные» уживаются в одной творческой натуре. Но не будем спешить. Во-первых, так ли беспроблемно уживаются? Во-вторых, с точки зрения чистой логики русского языка, вне контекста пушкинской трагедии, в этой максиме может подразумеваться не только то злодейство, которое внутри гения, но и то, которое вовне. А это уже другой поворот заявленной проблемы, который ее существенно обостряет. И в XX веке в странах, переживших тоталитаризм, давления «внешнего» злодейства не мог избежать никто. 28 марта — день рождения великого русского актера Иннокентия Смоктуновского (1925–1994). Он сыграл множество ролей — и современных персонажей, и из классического наследия. Но, может быть, самой важной, самой нагруженной смыслами и ассоциациями стала роль Гамлета в фильме Григория Козинцева, поставленном в 1964 году. То есть героя, который попытался побороть внешнее зло путем возмездия. И здесь вспоминается одна деталь актерской биографии Смоктуновского. А именно: первый театр, где он вышел на сцену, был в Норильске. Потому что ему, бывшему военнопленному, надо было, по его словам, «затеряться... в девятом круге сталинского ада, среди ссыльных и лагерей». В другие города с его анкетой было нельзя — паспортный режим. И если Гамлету Шекспира надо было одолеть внешнее зло, то актеру-Гамлету в фильме Козинцева требовалось доказать, что в сегодняшнем мире, после ГУЛАГа, вообще возможен Гамлет. Он это доказал. Есть разные способы удостовериться в его успехе. Все высокие слова похвал уже сказаны. Я приведу довод иного рода: через два года после экранизации Шекспира Смоктуновский сыграл незадачливого борца со злом Юрия Деточкина в рязановской комедии «Берегись автомобиля», который, как известно, играл Гамлета в народном театре. То есть большой привет принцу Датскому. Смоктуновский пародировал самого себя. А значит, в нем самом был объект пародии. Что, конечно, не означает, что всякий творец, любое творчество выдержат атмосферу тоталитарности. 28 марта 1930 года Михаил Булгаков написал письмо советскому правительству, прося об одном: его, «писателя, который не может быть полезен у себя в отечестве, великодушно отпустить на свободу». После чего Сталин позвонил Булгакову и спросил его: «А может быть, правда — вас пустить за границу? Что — мы вам очень надоели?» Хочется сказать: да, конечно... Но — не пустили. Потом Булгаков шутил: не удалось поехать на Сену, так поеду летом на Клязьму — как-никак тоже река. Хотя в том-то и фокус, что в несвободном мире и реки совсем другие. И еще одна дата приходится на 28 марта — в этот день в 1868 году родился единый в разных лицах классик русской литературы Максим Горький (ум. 1936), он же Алексей Максимович Пешков. В свое время по поводу героев Николая Лескова он заметил, что они хотят сотворить чудо, потому что не могут творить историю. И это наблюдение можно отнести к самому Горькому, который с проблемой изображения действительности был в сложных отношениях. В официальную историю советской литературы он вошел как основоположник социалистического реализма. И в этом есть доля правды — Горький был убежден, что надо не изображать жизнь такой, как она есть, а приподнимать ее. То есть именно что совершать чудо. Его философские воззрения сформировались под влиянием Ницше, и он полагал, что художник не столько отражает действительность, сколько воздействует на нее с помощью своей воли. Его задача — преобразить мир. Что было попутно переходу от старого, буржуазного общества к новому, социалистическому. Но пока у большевиков еще толком не знали, как управиться со свалившейся на них властью, пока бушевала в России иррациональная стихия, Горький был защитником рационального начала в жизни общества. Он написал «Книгу о русском крестьянстве», беспощадно безыллюзорную. И «Несвоевременные мысли» в защиту разума, разойдясь с большевиками. До поры до времени. Потом его эстетика — волевая, романтическая ее сторона — была взята на вооружение советской властью. И места для дискуссий с нею у него уже не было. Тогда и прозвучала его печально известная формула, в которой нуждалась власть: «Если враг не сдается, его уничтожают»... Активизм Горького, его обожествление героического начала и порыв к преобразованию действительности — это было как раз то, в чем нуждалась партия большевиков. Тип руководителя, который она пестовала, воспитывался как раз на подобных устремлениях. Пример тому — один из страшных персонажей отечественной истории, родившийся 29 марта 1899 года Лаврентий Берия. Он ведь был менеджер-универсал. И нарком внутренних дел — руководитель террора, и координатор ядерной программы, командовавший физиками. А рычаги управления в его руках были такие весомые, что ученые делали все, что могли, и более того. Некоторые, правда, и в сталинские времена предпочитали держаться от этих работ подальше. Приведу один пример: основатель отечественной медицинской вирусологии Лев Зильбер, родившийся 27 марта 1894 года. Его, бывшего зэка, пытались привлечь к работам по созданию бактериологического оружия, но он отказался. Повезло. Выжил. Гений злодеем не стал. Умер уже в вегетарианском 1966 году... Напоследок — об одной сравнительно недавней дате. 28 марта 1991 года, в день открытия съезда народных депутатов России, в Москву ввели войска по просьбе прокоммунистически настроенных избранников народа — им народ якобы угрожал. Улицы Москвы были заполнены огромной демонстрацией демократов, и на Новом Арбате аккурат напротив родильного дома имени Грауэрмана, где прильнули к окнам и высыпали на балконы все, кто мог, колыхался плакат: «Бабы, не рожайте коммунистов!» И время, и место — нашли безошибочно. Петр Спивак