"Берлинская модная фотография 1930-х годов" Мода как предлог
Попробуйте произнести вслух: «Модная фотография Берлина тридцатых» — и если не вывихните челюсть, зевая в начале, вы почувствуете, как интерес растет с каждым следующим словом. Интерес вызывают не успехи берлинских модельеров. Равно как и не успехи берлинских фэшн-фотографов — среди имен последних посетитель, в тонкости не посвященный, обнаружит едва пару знакомых имен. Во-первых, Ива (Эльзе Нойлендер-Симон), в студии которой работал, пока не покинул Германию, будущий Хельмут Ньютон. Во-вторых… Уже «во-вторых» сложнее. Из десятка прочих имен более знакомо, пожалуй, имя Имре фон Сано (неоклассические позы, продырявленные острыми конструктивистскими композициями), но и это лишь «пожалуй». Главная причина, конечно, сами 30-е. Берлин, 30-е — и начинает рисоваться такой фон, что помести на нем самую затрапезную мелочь — зазвучит, как обвинительная речь на Нюрнбергском процессе. Самое главное — внизу, на подписи, в конце: дата. После этого внимание больше не возвращается к покрою, фасону, силуэту, композиции, позам и т.п. История про покровы становится историей самих тел; вспоминая Иву, вспоминаешь тут же дату ее смерти — 1942-й — и неопределенное место, не то Майданек, не то Аушвиц (про Аушвиц рассказывал Ньютон, когда вспоминал учительницу, но он мог и ошибаться — просто Аушвиц познаменитее будет).
